— Второй этаж, — оценил я обстановку и приказал участковому: — Георгич, иди обход поквартирный делай, свидетелей поищи, тех вон бабулек на лавочке поспрашивай, а я с потерпевшей поговорю и Мухтарчика по следу пущу.

Георгич — седой, как лунь капитан возраста наскальных рисунков Угледарских пещер, коротко кивнул и усвистал выполнять поручения.

Я с питомцами поднялся по лестнице на второй этаж. Звонить не пришлось, дверь была открыта настежь, тем самым хозяйка явно показывала, что ждет гостей, и вот они гости пожаловали: милиционер, пёс и коренастый степняк без лука.

— Здравствуйте! — всплеснула руками хозяйка, женщина в возрасте и с массивным клубком волос на голове.

Несмотря на июльское тепло — на плечах пуховая шаль, на ногах шерстяные носки. — Вы уже поймали хулигана? Это он кирпич кинул?

Хозяйка кивнула на Тулуша.

— Здравствуйте, Вера Олеговна, — улыбнулся я. — Это тоже сотрудник, просто сегодня первый день и без формы.

— А-а… Ой, извините… Ой, какой пёсик хороший… а можно погладить? Чаю будете?

— Нет, спасибо, мы…

— Чай будите, — закивал вдруг Тулуш, перебив меня.

— Вот и хорошо, — женщина, потрепав без спросу Мухтара по холке (тот на секундочку сделал вид, что он совершенно домашняя псина и никого никогда за руки-ноги не тяпал), скрылась на кухне и уже оттуда выкрикнула: — мойте руки и проходите!

— Нам бы кирпич понюхать! — возразил я. — Ну, то есть, Мухтару!

— А нету кирпича, его Петрович сосед забрал. Увез на дачу, ему пригодится — целлофан на парнике придавливать надо.

— Как забрал? А осколки вы тоже убрали? — я прошелся по квартире и обнаружил лютую чистоту, аж глаза режет.

Ни тебе следов, никаких улик.

— Конечно, убралась, — радостно известила хозяйка. — Неужто я милицию в грязную квартиру звать буду? Все вымела, вымыла. Окна только не успела.

— Вера Олеговна, — покачал я головой, — вы же все улики уничтожили. Нам даже зафиксировать нечего. Ни осколков, ни кирпича.

— А я не буду ничего писать! — ответила женщина, когда мы уже прошли на кухню. — Это сынок, Женя настоял, чтобы я вас вызвала. Но у вас и так много работы, чтобы еще хулигана искать и заниматься такой ерундой. Судьба его накажет, а мне все равно это стекло менять надо было, треснутое оно было, и зимой дуло. Вот теперь будет повод.

— Понял… Тогда сделаем отказной. Но вызов зарегистрирован в книге учета сообщений в дежурной части, поэтому мы все же соберем материал. Таков порядок, Вера Олеговна.

— Да пожалуйста, собирайте… Только сначала чай попейте.

Попить чаю на языке Веры Олеговны означало отведать жареной картошки на сале с хрустящими шкварками, котлет, салату из помидор и огурцов, ну и, конечно же, самого чаю — черного и густого с блинами вприкуску, которые нужно было обмакивать в стоявшие рядом чашечки с топленым маслом и медом.

Тулуш уплетал за обе щеки.

— Кушайте, кушайте, — не могла нарадоваться на гостя хозяйка. — Вот сразу видно, сколько человек работает, столько ест. А вы почему не кушаете?

Я как раз сидел с нею рядом, так что она повернула ко мне голову и, казалось, хочет ткнуть в меня пальцем, чтобы проверить, могу ли я ещё поесть.

— Я еще картошкой наелся, — отнекивался я.

А Тулуш, несмотря на тараканьи размеры, мёл все подряд, как пылесос «Буран». И куда только в него лезет?

Последнюю фразу, как оказалось, я проговорил вслух.

Напарник же снова не обиделся, а только довольно кивнул и пробубнил с набитым ртом:

— Тайга, горы, ночь, зима — кушать мало. Тулуш может неделю не кушать, сохатый следить. А перед этим надо покушать хорошо.

— Мы не в тайге же, — улыбнулся я.

— Мы, как на охота… Тот, кто кинул кирпич, — проговорил Тулуш. — Хуже зверь.

И прозвучало это очень серьёзно. Я чуть отставил чашку с чаем.

— Это почему?

— Мама сотрудник, кирпич в окно — не просто так.

— Думаешь, это связано с профессиональной деятельностью сына? — нахмурился я.

Признаться, мне и самому приходила в голову такая мысль, но я ее всерьез не рассматривал, кто там мог мстить Жене Юсупову — простому постовому в КПЗ. Кто-то, кого уже выпустили? Кто там на него в камере обиделся? Нужно будет проверить, кто недавно освободился из административников. Хотя как, отказной же по кирпичу. Я чуть подумал и сказал:

— Вера Олеговна, а вы точно не хотите заявление написать?

— Ой, сынки, не знаю, не знаю, — запричитала вдруг она. — Не хочу, чтобы Женя с этим всем сталкивался.

— В каком смысле? — не понял я.

— Хмурый он в последнее время какой-то ходит, сам не свой… Что-то неладное у него на работе, еще вот этот кирпич прилетел. Не хочу его беспокоить, тревожить лишний раз.

— Вообще-то, — заметил я. — Ваш сын милиционер, и сам должен принимать участие во всех семейных делах, тем более, когда дело касается безопасности квартиры, вас и разбитых окон. Потом, вы сами говорили, что он уже в курсе.

Хозяйка тут же кивнула.

— Я напишу… А вы, Александр Александрович, присмотрите, пожалуйста, за Женей, он мальчик хороший, только не смелый. Зря он в милицию пошел.

— Обязательно присмотрю и выясню, что там так его беспокоит. А вы как сами думаете? В чем причина?

— Не знаю, говорить вам или нет, — вздохнула женщина.

И губы поджала, смотрит с вопросом. Вроде как, разрешения спрашивает. Я прочистил горло.

— Конечно, раз начали… Если что, я никому не скажу. А Тулуш тем более, он плохо говорит. Кхм, пока.

Вера Олеговна ещё посидела, решаясь, и произнесла:

— Как-то Женя жаловался, что Чудинов Степа ему досаждает… угрожает все…

— Мы, вроде, с ним разобрались, — нахмурился я. — Женя ему показал, кто главный.

— Он про этот случай рассказывал… — покачала головой Вера Олеговна. — Вы тогда велели ему его ударить, проучить, дать отпора — а он не смог.

— Как не смог? — опешил я. — А мне сказал, что…

— Женя — мальчик добрый, он вас обманул… Он мне все рассказывает. Ой, что-то я уже лишнего наговорила… Перед Женей теперь неудобно будет.

— Ничего, ничего, Вера Олеговна, я же сказал, что всё это — строго между нами. Понял вас. Действительно, Жене лучше в милиции не работать.

— Лучше, лучше, — вся в расстроенных чувствах, снова закивала она. — Ну вот он и хочет уволиться, когда все из отпусков летних повыходят. Не хочет подставлять товарищей, я же говорю, добрый.

— М-да… Слишком добрый, — хрустнул я костяшками пальцев. — А с Чудиновым я разберусь… Не сомневайтесь… А вы его откуда вообще знаете? Явно не только из Жениных рассказов?

— Ну так он наш сосед был… Пока не посадили. Плохой человек. Раньше всегда при деньгах был и при параде, любил наряжаться. А с зоны вернулся — и не узнать. Бич бичом… А помнится, по молодости, он со стилягами все крутился. В их компании был. Я же их возраста, считай, все мы учились в Угледарском институте. Потому-то его Миль на работу и взял.

— А вы еще и Миля знаете?

— Говорю же, все мы студенты из одной альма матер. Матвей Исаакович по молодости за мной ухаживал даже…

— О как!

— Что, разве не похоже? Я тогда была, знаете… — Вера Олеговна чуть зарделась, вспоминая молодость.

— Я не о том, — отмахнулся я. — Выходит, Матвей Исаакович был в студенчестве знаком с Чудиновым?

— Конечно… Вот как раз Миль и был заводилой у стиляг. А Степан Чудинов был его лучший друг. Да их там не так много, парней, было в компании, но я уже и не вспомню.

Вот так поворот… Оказалось, что Чудинов и Миль — друзья молодости. Но арестованный мне об этом не говорил. Миля за отца-благодетеля выставлял. Утаил? Зачем? Теперь понятно, почему Матвей Исаакович взял зэка на работу. Получается, что не из чистого благородства души, а по старой дружбе…

Собрав-таки административный материал по хулиганке в квартире Юсуповых, мы вернулись в отдел,

— Тулуш, — сказал я. — Тебе срочно надо в область, и получить в ХОЗО форму. Чтобы никаких казусов не было.